Однако вышло так, что я в какой-то момент выпустила ребёнка из рук, то ли прячась куда-то, то ли ещё как - ненадолго, но каким-то образом этого оказалось достаточным, чтобы он попал к моим преследователям. Они забрали его, и погоня продолжилась,и я продолжила спасатья бегством. Видимо, это все длилось годами, не прерываясь, не знаю,долгих лет я не ощутила, но в какой-то миг увидела тех, кто преследовал меня, словно бы на расстоянии: тот ребёнок вырос и... возглавил охоту. Я отчётливо видела его, молодого, с наглым взглядом и слишком громким голосом; вот он вскидывает подбородок, вот он нарочито грубо хохочет, вот переругивается с кем-то из своих - просто от избытка себя. Я смотрела и понимала, что это он, тот, кого я не уберегла, мой "сын" (или не сын, это уже не имело значения), и что он жив, хоть и вырос при погоне, и не помнит меня, не знает, кого с таким азартом травит.
И тогда я выбралась из очередного укрытия, кажется, впервые за всё время выпрямилась во весь рост и медленно, не таясь, пошла навстречу охоте, не избегая открытых мест, туда, откуда доносился шум. Я не знала,зачем иду и каков будет итог, даже словно вообще ничего не ждала, но ни сомнений, ни страха не испытывала, просто медленно шла, и проснулась прежде, чем достигла цели.
