Очень скверно на душе, до сих пор. Я понимаю, что такое крыса и почему соседство с ними не всегда радует, о да. Я не понимаю другого - вот этой чистой, незамутнённой радости от процесса. Я не в состоянии представить, как себя ощущает человек - пусть он всего лишь молодой балбес, возможно, не совсем трезвый - способный весело хихикать, зная, что вот прямо сейчас у него под ногой ломаются кости, что ей, этой крысе, в этот момент не просто больно, а очень больно. Вот этой радости - не понимаю.
...Когда мы привезли на операцию ту ворону и зашёл у нас с врачом разговор о кроухантерах, Линдал мрачно пообещал при случае засунуть такому вот его же винтовку... куда-нибудь. И замечательный, добрейший Илья Вячеславович, не переставая ковырять в вороне скальпелем, тихо ответил: да, мол, конечно, можно засунуть винтовку одному кроухантеру. Можно и не одному, если задаться целью. А вот как сделать так, чтобы такая штука не происходила вообще, чтобы самого явления не возникало, и не было бы необходимости ничего никому никуда совать - вот вопрос... И пока на него нет ответа, бесполезно разбираться с отдельно взятым бедолагой.
Я тогда зло ответила в том духе, что, для того, чтоб так не происходило, нам понадобилось бы какое-то совсем другое человечество. А сейчас и злости нет. Бессилие только.