- когда бедняга-композитор, решив стреляться, делает это в ванне, чтобы меньше было уборки.
- когда физик-ядерщик, принимая решение в духе Майлза Дайсона, рассуждает вслух: и так плохо, и этак. Либо конец моей карьере и моей работе, либо погибнет куча народа... И тут же сам оговаривается - да, это, конечно, все-таки хуже. Как человек, крайне высоко ставящий свой комфорт и покой, я хорошо понимаю, как, при всей несоизмеримости альтернатив, их можно взвешивать на одних весах. То есть он, конечно, принимает свое верное решение и платит за него сполна, но сам факт выбора!
- когда неостановимый наёмный убийца походя стреляет в брехучую болонку нелепой верещащей тётки-мексиканки, и тут в глазах этой тётки загорается его смертный приговор. И когда она, оглушив его сзади железным дрыном, сразу же аккуратно и страшно добивает упавшего, в два удара расквасив ему череп. Она не знает, что тем самым спасла многие жизни, она просто мстит за свою маленькую бессмысленную собаку.
Там, конечно, есть много другого, как впечатляющего, так и откровенно несуразного, но в этих трех сценах есть какая-то специальная правда, которую понимаешь не умом, а всей кожей. И пёс с ними, с реинкарнациями.
